Подсознательно сторонясь трамваев, нагнув голову, бреду среди таких же полусогнутых… Людей? - хрен его знает. Скажем, "себе подобных". Куда? Зачем? - Так надо, и всё. Надо - вот и бреду…
Вдруг с двух сторон мои руки кто-то уверенно и плотно хватает. Дамы. Справа - высокая русовато-рыжеватая, веснушчатая, даже симпатичная - без тени сомнения - нет, не приказывает - просто констатирует:
- Идём. Пора.
- Кто вы? - я не очень удивлён, и всё же…
- Вот она - твоя Бывшая. Не узнаёшь?
Нет, чернявую даму слева я сперва не признал. Хотя…
- А ты - кто?
- Я? Единственная. Пошли!
Ну, пошли…
Пришли.
- Подъезд 3, квартира 34 - запомни!
Обычный подъезд, квартира - как квартира: не новая, но, вроде, жить можно, даже не коммуналка. Хотя… Почему тут же ошивается Бывшая, ещё кто-то? - Ну, значит, так надо…

- Здравствуй, Сын! Хочу посмотреть, как ты живёшь.
- Проходи, Мам.
- Я поживу тут у вас…

- Тебя кто-то звал? Вон! - Единственная решительно и бесцеремонно выталкивает Маму за дверь на лестницу, не дав одеться, в какой-то кофточке и несуразных рейтузах, - Шизофреничкам здесь не место!
Нехорошо это, грубо - я выскакиваю следом.
За дверью - Брат.
- Догоняем?
- Да.
Сугробы, ветер - бр-р. У перекрёстка догоняем Маму. Она смотрит насквозь и сурово:
- "Жизнь", говорите? - Нет. Вас убивают. Обоих.
- Как? Из ружья?
- Из ружья тоже. Просто снайперы до вас ещё не добрались. Я вас предупредила - я вам больше не нужна, - и холодно двинула прочь. Обернулась:
- Ты - первый! - это Брату. И исчезла в пурге.
Из-за поворота с визгом выскочила машина, на крыше которой Некто лежал на брюхе, раздвинув ноги, и целился в нас.
- Бежим! - пули цокнули рядом. И мы побежали. Переулками. Вокруг по сугробам куда-то брели полусогнутые фигуры, но с визгом появляющаяся машина искала именно нас, остальные не обращали на неё никакого внимания: это не по их души.
- На трамвай! - и мы с какого-то пригорка скатились на крышу низенького старенького трамвайчика и залегли.
Чёртова машина, наконец-то, потеряла нас.
Эти трамваи - какие-то странные. Рама из гнутых деревяшек, обшитая снаружи и внутри железными листами. Сквозь стыки обшивки видно, что рама постоянно тлеет, раскаляя кое-где железо докрасна. Как другие могут ездить внутри? Вот и нам на крыше - сперва даже согрелись, но потом стало горячо.
- Прыгаем?! - и мы разом свалились вниз.
Я мягко упал в сугроб - и тут же с ужасом увидел, как длинная фигура Брата за что-то запнулась, неуклюже подбросилась - и ко мне в руки отскочила голова. Губы ещё пытались что-то сказать… Вместо позвоночника из шеи торчали два обломанных ржавых железных патрубка.
"Надо спасать, звонить куда-то! Куда? Где мне взять 2 копейки, чтобы засунуть в мобильник? А-а, это ж бесплатно…" - пока я лихорадочно рассуждал, голова затихла. Всё, пожалуй…
- Мама, если ты предвидела - почему не предотвратила?

Что делать - надо возвращаться. 3-й подъезд, квартира 34…
Подъезд за время недолгого отсутствия сильно обветшал: лестничные пролёты местами обвалились, снизу открылось какое-то доселе неведомое пространство, и, дабы не свалиться в этот подвал, фигуры неловко, чуть ли не на четвереньках, ползли по наклонным двутаврам, пытаясь добраться до нужной двери.
Какой-то милый дядька с пацанёнком. Так и есть, свалился, сорви-голова! То ли "Помогите!", то ли ржёт, зараза, где-то внизу. Надо бы помочь. Попробуем…
Осторожно спрыгиваю вниз. Тут совсем сумерки. Напоминает верхний ярус старинной заброшенной усадьбы - и я стою в портике и прикидываю, куда дальше…
Локтями опираюсь на пару совсем сухих полешек. "Почему такие сухие?" - недоумённо всплывает немой вопрос, и я машинально достаю из-за пазухи "псикалку" (так мы в детстве называли пластиковую бутылку с водой и с проделанной маленькой дырочкой в крышке), сжимаю - и тоненькая струйка падает на полено. Хрясь - оно трескается, и из трещины выскакивает зелёный росток с парой листиков. Забавно!
Но где же неразумное дитя? - А вон! И папаша тут же. Хм, сдаётся мне, у них отнюдь не самые добрые намерения в мой адрес…
Оценим обстановочку… Я стою на неком подобии балкона, а подо мной в глубоком подвале ровными штабелями уложены сухие дрова - аж до моего уровня, но с уходящими глубоко вниз проходами. Папаша с сыночком надвигаются на меня. Улыбаются, но я чувствую недоброе.
- Вы - кто?
- Мы - Настоящие!
- А я?
- А ты - ненастоящий.
Большеголовый ребёнок уже близко, подбирается с бревна на бревно. Что у него на уме? Выждав момент, я как-бы неловко поворачиваюсь и толкаю его - и он летит вниз, в проход между штабелями. Всё? - Нет, не всё. Рядом со мной снизу вновь высовывается его голова, она покачивается на многозвенном пантографе, в который превратилось его тело. Ни фига себе, полиморфизм! Что делать? В отчаянии направляю "псикалку" ему в лицо и сдавливаю. Струя воды - и всё. Одним наваждением меньше. Так вот, значит, какие они, эти Настоящие: огня не боятся (а кто бы иначе в трамваях ездил?), а от воды - тают?! Участь папаши была предрешена - он канул следом.

Куда возвращаться? - Возвращаться никуда не хочется. Некуда. Подобно другим, опустив голову, бреду в никуда…
Хвать за руку! Кто это? Веснушчатое лицо осталось симпатичным, но… стало неприятным.
- Ты? Ты зачем здесь?
- Свалить вздумал?
- Может быть. Сам не знаю. Меня тут…
- Но ведь не убили! Целёхонек! Не догадываешься, почему?
- Ты имеешь в виду "благодаря кому"?
- Надо же, догадлив! Свалить вздумал… Куда? Подъезд 3 - подъезд 4; квартира 34, 33 или 35 - какая разница? Таких, как ты, много. Таких, как я, много. Но я - Единственная! Единственная!! - её голос звучал пронзительно и громко, - Единственная!!!
А остальные шли, свесив головы, и то ли не слышали, то ли не хотели слышать…